Слово о Красоте и Слове

Баронетесса Алекс пишет:



Августовские дни надо закладывать меж страниц книг, как закладки, чтобы потом вытряхивать их жар в промозглом ноябре достав эту книгу с полки.

И заклинаю вас, ну не кричите вы на всех углах «ой, вот и август, вот и осень».
Ну куда вы торопитесь?
Остановите часы.
Пейте по капле.

Автор: Рэй Брэдбери

Великая Герцогиня Датская пишет: КРЕЩЕНИЕ РУСИ (отрывок)
Чюмина Ольга Николаевна (1858–1909)





Сияли хоругви парчой золотою,

Дымились кадила окрест,

Сиял вознесенный над всею толпою

В руках архипастыря – крест!

Под стройное пенье церковного клира

Свершался крещенья обряд,

И крепким сияньем душевного мира

Светился Владимира взгляд…

И долго глядел он на город с холмами –

На веры святой колыбель,

На Днепр, заалевший под солнца лучами,

Великую Руси купель!

Предвидел он ясно, в грядущем читая,

Что Русь испытания ждет,

И будет оплотом ей вера святая

В годину тяжелых невзгод.

Что дикой ордою нагрянут татары

И ляхи с огнем и мечом,

Но выдержит Русь вековые удары,

Святым оградяся крестом!

И девять столетий прошли чередою,

Но твердо хранится обет,

И ярко сияет над Русью родною

Христова учения свет.

Разлившись рекою – могучей и шире

В земле заповедной славян,

Горит он повсюду – от дебрей Сибири

До грозной вершины Балкан!

Мы подъедем к Варшавскому вокзалу :

Великая Герцогиня Датская пишет:

   В процессе поисков информации об извозчиках встретились трогательные рассказы о представителях этой профессии. Всё-таки, извозчики занимали заметное место в городской жизни и городском пейзаже. Этот рассказ - о бескорыстии, доброте, помощи, а если кратко - то о Божественной Любви.

А.И. Куприн.
ИЗВОЗЧИК ПЕТР

*********************************************************

Глубокая зимняя ночь. Синий снег. Чёрные столетние ели, в белых лапчатых охабках. Я еду на извощике через гатчинский парк, от Балтийского вокзала до Варшавского (обычная провинциальная прогулка). Узкая дорожка, давно накатанная, блестит полированной сталью. Сладок и крепок морозный воздух. Старая серая, в коричневой гречке, кобыла бежит непринужденной собачьей рысью. Извощик распустил возжи. По всему вижу, что ему хочется поговорить по душам. Изредка замахнётся кнутом на лошадь, но не ударит, а лошадь в ответ рассеянно хлестнёт хвостом.

Старый, древний быт. Быт, проклятый критиками, создавшими презрительно эунизительное словечко для иных писателей – «бытовик».
Но почему же в этом быте, в неизменной повторяемости событий, в повседневном обиходе, в однообразной привычности слов, движений, поговорок, песен, обрядов – почему в них всегда жила и живёт для меня неизъяснимая прелесть, утверждающая крепче всего и моё бытие в общей жизни?

Да. Я знаю с безошибочной точностью, что сейчас произойдёт.

Мы подъедем к Варшавскому вокзалу :

Спойлер: