Свете тихий (о старцах)

Делала знакомым для распечатки небольшую подборку об отце Савве, и захотелось и здесь еще немного о нем написать. Нравится, хочется поделиться...


Ехали мы однажды в Печоры вдвоем. Дорогой говорю: “Я отцу грехи не буду исповедовать, а помолюсь Божией Матери, и Она меня успокоит”. Рассказала свои грехи спутнице, а она свои грехи рассказала мне и тоже сказала: “Не буду отцу говорить”.
Пришли в Успенский храм, отстояли службу, вышел отец на амвон, и сразу все поспешили к нему, а мы стоим в сторонке, я думаю: “Успеем еще подойти”.
А он говорит: “Вот две приехали, одна говорит: я не буду отцу грехи исповедовать, а помолюсь Божией Матери, Она меня успокоит”. И назвал все мои грехи, все слово в слово, как я говорила своей спутнице.


Однажды мы ехали в Печоры к отцу. Места плацкартные, взяли постели и легли спать. Нас было двое. В час ночи в наш вагон вошли двое мужчин, подошли к нам и командуют: “Вставайте, здесь не спят”. Мы как взглянули на них, так сразу стало понятно, что это за люди. У меня в сумке были чужие деньги на вечное поминовение. Я вижу, дело плохо, сделала вид, что пошла в туалет, а сама встала в сторонку и изо всей силы душой кричу отцу: “Помогите, спасите!” Вернулась на свое место, и вдруг один другому говорит: “Отсюда надо уходить, здесь делать нечего”. И оба ушли.
Приехали в Печоры, пошли в церковь, выходит отец из алтаря, подходит прямо к нам и говорит: “Слава Богу! Господь спас?”

Мы жили с мужем вдвоем, но мира и тишины в доме не было. Я мужу не уступала, а он, в свою очередь, доказывал свою правоту, и так долго продолжалось.
Наконец мне все это надоело, и я решила вести себя по-другому. Муж мне скажет обидное слово, чувствую, что начинаю раздражаться - беру Псалтирь и начинаю читать. Муж немного пошумит, потом замолчит. И так мало-помалу у нас в доме водворились тишина и спокойствие.
Пришла я в храм, мимо проходит отец, остановился около меня и говорит: “Вот давно бы так!”

Отец исповедовал, а меня обуревали разные мысли. Отец посмотрел на меня и говорит: “Когда самовар холодный, мухи над ним летают, а когда он кипит, ни одна не пролетит - горячей молитвой молиться надо”.


Мне запали в душу слова отца: “О, как Матерь Божия любит тех людей, которые к ней обращаются! Как дорого, когда чада прибегают к Матери Божией. Она любит этих чад и берет их под Свой Покров”.
И еще говорил отец: - Что такое благословение? А это - отсечь свою волю и творить волю Божию.

Отец считал, что о мирских делах, исключая необходимое, хорошо бы не говорить и просил всех постоянно пребывать в молитве: “Ведь нам все равно надо дышать, так вот, хорошо бы на вдох говорить: “Господи”, а на выдох: “помилуй”. Вдыхать Господа и выдыхать из себя все нечистое, греховное”.


Трудились мы всю ночь, выполняли послушание и только под утро прилегли немного отдохнуть, потому что надо было идти в храм, так как отец должен был исповедовать. Накануне после ужина посуду оставили немытой.
Утром проспали. Вскочили, быстро и небрежно собрали все, что делали, и, не убрав постелей и не умывшись, побежали на исповедь. Дорогой умылись снегом, но, слава Богу, к исповеди успели.
Только мы пришли, вышел отец на исповедь и положил на аналой две просфорочки, а мы думаем: “Хорошо бы нам батюшка их дал”. Отец окинул всех взглядом и увидел нас. Прочитал все молитвы и сразу стал говорить: “Вот у меня есть такие чада, которые небрежно ко всему относятся: вечером поужинали и не помыли посуду, утром не умывшись, не убрав постель, побежали, дорогой умылись снегом, прибежали в храм и думают, что это все хорошо. А злая сила этим пользуется. Когда посуда не помыта, злая сила лижет и оскверняет все, а мы всю эту нечисть потом поглощаем и заболеваем. Также нужно убирать сразу постель, как только встанете: если она не убрана, то бесы кувыркаются и блудом оскверняют ее, а когда человек ложится спать, то они на него нападают. Встав от сна, надо умыться, причесаться, чтобы темная сила не путалась волосах и не навевала плохие помыслы. Платок должен быть чист и выглажен, а платье - опрятным. Если же не смогли помыть посуду, то нужно ее чем-нибудь накрыть и перекрестить, так же и постель, тогда не будет доступа злой силе”.
Мы стоим и толкаем друг друга: отец говорит про нас, как будто он следил, что мы делали. А просфорочки он нам дал, провидел и это наше желание.

Я собираюсь в августе в Оптину Пустынь.
Кто там был?
вообще как посещать Святые места? что там делать? ходить, гулять, молиться? просто я ни одного оптинского старца не знаю. Может я лентяйка, но мне нравится Серафим Саровский и всё, об остальных я мало что читаю и как-то и не хочется. Но туда просто возможность есть поехать, т.к. я в Москву поеду, и наши ребята туда едут и я с ними. А в Саровскую пустыню ехать далеко.

Вдруг там будет толпа паломников? тогда я там потеряюсь...

Miss Universe пишет:Я собираюсь в августе в Оптину Пустынь.
Кто там был?
вообще как посещать Святые места? что там делать? ходить, гулять, молиться? просто я ни одного оптинского старца не знаю. Может я лентяйка, но мне нравится Серафим Саровский и всё, об остальных я мало что читаю и как-то и не хочется. Но туда просто возможность есть поехать, т.к. я в Москву поеду, и наши ребята туда едут и я с ними. А в Саровскую пустыню ехать далеко.

Вдруг там будет толпа паломников? тогда я там потеряюсь...

Там есть купель, можно туда окунуться. Службы можно посетить, исповедаться, причаститься, спросить у батюшки совета.

Именно - ходить, гулять, молиться... Воздухом тем дышать... Отстоять Литургию, если будет возможность, исповедоваться и причаститься. А паломники, конечно, будут.

О старцах... Я искала ответ на этот вопрос у нас. У нас места тоже "богатые" на старчество были еще совсем-совсем недавно, но, увы, один за другим в последние годы известные старцы отошли в мир иной. Сейчас старцы тоже есть, но это не те истинные старцы-исихасты, фактически святые, что были еще несколько лет назад...
Интересовалась и про Оптину. Мне сказали, что и там настоящих старцев сейчас нет. Хотя наверняка там есть опытные в практике исихазма люди, с которыми можно о чем-то посоветоваться.

Мне кажется, бегать за старцами с толпой паломников не стоит. Лучше помолиться заранее и попросить, чтобы поездка сложилась хорошо и чтобы все получилось с наибольшей пользой. А если полезно встретить и поговорить со старцем, то пусть так и случится...

Я в последнее время стараюсь во всем просто с радостью полагаться на Волю Божью, и когда не изменяю этому, не суечусь, все складывается очень хорошо...

Мне исихаст сказал, что нет разницы в монастырях "крутой" или нет, где проходить таинства, т.к. танства делают не старцы крутые, а сами таинства, поэтому даже в простом храмчике можно с одинаковым успехом пройти их

Еще можно разные освященные штучки купить. У вас, скорее всего, с этим не очень. Я вот у нас брала маслице, освященное на мощах Св. Пантелеймона и Св.Николая Чудотворца, и елей, освященный на их мощах, привезенный с Афона. Мне это вкупе с молитвами уже несколько раз очень помогало при разных проблемах со здоровьем.
Ладан можно купить, разный, по своему вкусу. Очень хорошая вещь. Дома чуть-чуть подымишь, и тут же отгоняется всякая нечисть в виде дурного настроения или неправильных мыслей, и так хорошо-хорошо на дше делается...Я брала ладан из Назарета (запах вкуснейший!) и из Иерусалима с ароматом роз.
Наверняка, все это будет и в Оптиной продаваться. И много-много чего другого. У нас вот в монастыре свечи продают, привезенные как раз из Оптиной. Они так пахнут!.. Я люблю их и дома зажигать... В Оптиной своя пасека, так, наверное, можно и мед освященный купить... Привезешь "кусочек святости" домой.

Miss Universe пишет:Мне исихаст сказал, что нет разницы в монастырях "крутой" или нет, где проходить таинства, т.к. танства делают не старцы крутые, а сами таинства, поэтому даже в простом храмчике можно с одинаковым успехом пройти их

Конечно. Просто в намоленных, святых местах человеку легче бывает настроиться на духовную волну.

Оптинский старец Илий (только не знаю в Оптиной он сейчас или нет).

Cхиархимандрит Илий мне очень нравится. Заочно.
Только к нему надо в Переделкино ехать - он же теперь духовник нашего Патриарха...

Очень нравится вот эта фотоподборка о нем. И песня такая...
https://www.youtube.com/watch?v=FYgtyQdosig

Очень мне нравится тот старец-Амфилохий.

Он был сыном ремесленника. В семье, где росло 10 детей, отец брался
за любую работу. Кроме этого, он был хорошим костоправом. Молодым
парнишкой Яков помогал отцу ставить на ноги больных, вправлял
позвоночник, лечил переломы. Вернувшись из армии, сосватал добрую
девушку и собрался жениться. По традиции пошел к приходскому священнику
за благословением. А тот сказал, чтобы шел Яков в Почаевскую Лавру - там
ему место.
Семь лет был послушником, потом стал монахом. Выполняя
различные работы и послушания, отец Иосиф наиболее стал известен, как
костоправ. Поток людей не прекращался ни днем, ни ночью. Больных
привозили очень много. Порой до ста подвод стояли вдоль всей улицы -
лечение у докторов было платным, а старец денег не брал. Присутствие
большого количества людей утомляло существование тихой обители, и
настоятель сказал Иосифу: "Хороший ты монах. Но из-за тебя покоя братии
нет". И благословил отца Иосифа поселиться в церквушке на монастырском
кладбище.
Там он и прожил двадцать лет. Принимал каждый день до пятисот
человек, которые жаждали исцеления - кто телесного, кто духовного. Он
говорил: "Знаю, хто до мене йде, що у нього болить й скiльки йому жити".
В советские времена власть запрещала ездить к батюшке, даже
автобусы отменили - но люди шли пешком. Как-то к старцу приехал первый
секретарь Тернопольского обкома партии. Без надежд привез единственного
сына - саркома колена, врачи отказались лечить. Через неделю отец забрал
своего сына от старца полностью здоровым. После этого секретарь дал
личное распоряжение, чтобы к батюшке пустили автобус.
Из Москвы военный привез расслабленного четырехлетнего сына.
Старец попросил оставить ребенка. Когда отец приехал через несколько
дней - сын бегал по двору. Со слезами упал в ноги батюшке, давал деньги,
хотел оставить машину. "Не треба", - ответил старец.
Спешили к нему люди, получая врачевание телесных болезней и
тайных недугов души. Исцелялись даже те, чьи болезни были запущены, и,
по мнению врачей, неизлечимы. Но лечил он не все телесные хвори,
объясняя: "Богу не угодно, бо це тщетне зцiлення пiде не на користь, а
на погибель душi".
…Молодая женщина Татьяна, жительница Почаева, была
неверующей, в церковь не ходила. В результате закупорки вен началась
гангрена. Врачи настаивали на ампутации. Женщина тянула сколько могла. А
потом, узнав о батюшке, одолжила денег и пошла. Он вышел из келии,
оглядел очередь. И позвал ее из толпы. Выслушав Татьяну, сказал, что
операции делать не надо. Дал мазь, святую воду и сказал, какие молитвы
читать. Женщина смущенно протянула 25 рублей. Старец не взял: "В тебе
самой немае грошей". И, достав из шкафчика 50 рублей, отдал плачущей
женщине. Вскоре Татьяна исцелилась не только телом - гангрена прошла, но
и душой - стала постоянно ходить в церковь.
У батюшки было правило - если привезут с переломом, вызывать
его надо в любое время. Бывало, нарисует он ручкой, как кость сломана,
пойдет больной на рентген, и точь-в-точь выходит.
Был и такой случай. На целый день уехал батюшка, а к нему
привезли умирающего мальчика 13 лет. Не дождавшись помощи, мальчик умер.
Когда поздно ночью старец вернулся и узнал об этом, он взял ребенка на
руки и занес его в церквушку. А через некоторое время мальчик вышел
живой.
Привез мужчина свою слепую дочь, просит вылечить. "В дитинствi по деревах лазив? Очи пташкам виколював? От тепер маеш…"
Приехала женщина с пятилетней больной девочкой, батюшка велел
принести нож и протянул его посетительнице: "На, зарежь!" Та испуганно
прижала к себе девочку. "Жалко? А тех, которых убила во чреве, не было
жалко? За твой грех теперь твое дитя мучается…"
Тяжело было слышать обличение своих грехов. Плакали люди, а
вместе с ними плакал и батюшка. Говоря словами подвижника, земля в его
дворе была пропитана слезами молящихся. А он иногда говорил: "Что вы
идете ко мне? Вы думаете, я святой? Я грешник. А исцеления вы по
молитвам своим, по вере своей получаете".
Начались хрущевские гонения на Церковь. Советская власть
решила измором взять монахов и выжить их из Почаева. Магазинам запретили
продавать монахам продукты, паломников тщательно обыскивали, чтобы те
не проносили съестного. Самих насельников по ложным обвинениям выгоняли,
выселяли, отправляли домой без права возвращаться, определяли в
психбольницы. Попал туда и батюшка Амфилохий, его поместили в палату для
буйных и держали там долгое время, мучая уколами, осмотрами и циничными
расспросами. Его страдания закончились с приездом в больницу Светланы
Аллилуевой, дочери Сталина, которой он когда-то давно помог в болезни.
Она и увезла батюшку из больницы.
До последних дней его жизни за подвижником наблюдал КГБ, была
приставлена агент, не скрывавшая своего дурного отношения к батюшке, но
он все кротко терпел, а на просьбы духовных чад выгнать эту женщину,
отвечал: "Така Воля Божа". Предвидя близкую кончину, сказал: "Як страшно
буде, коли мерзлу землю стануть на гроб кидати". Так все и произошло.
Умер батюшка 1 января 1971 года.
Когда через 31 год, 22 апреля 2002 года, по решению
Священного Синода была вкрыта могила старца Амфилохия, все
присутствовавшие были поражены: гроб, облачение и тело самого старца
было таким, будто его похоронили только вчера, а вокруг разносилось
чудное благоухание. Еще при жизни батюшка говорил: "Як я помру,
приходьте до мене на могилку, я почую ваши молитвы. Берiть з могилки
песочек, вин буде цiлющiм". На его могиле происходит множество
исцелений.
За последние десять лет преподобный Амфилохий Почаевский -
пятый святой праведник, выходец из Украины, причисленный к лику святых
Украинской Православной Церковью. Среди них - Кукша Одесский, Лука
(Войно-Ясенецкий) Крымский, Лаврентий Черниговский, Алексий
Карпаторусский. Там, около Престола Божия, где находятся все святые, они
молятся за нас, просят Господа укрепить в нашем народе Православную
Веру, продлить время на покаяние.
Святый преподобный отче Амфилохие, моли Бога о нас!

Обещала сделать небольшую подборку из изречений старца Фаддея (Витовницкого). Обещание выполняю. Правда, небольшая подборка не получается... Нравится очень многое...

Мы должны научиться освобождаться мысленно. Когда мы обременены чем-то, надо обратиться к Господу и Ему передать все наши заботы и тревоги о наших ближних. Все свои проблемы и проблемы моих близких, которые жалуются мне на что-то, на свои слабости, — я все передаю Господу и Его Пресвятой Матери, чтобы Они все решили. И Они решают: Господь и Пресвятая Богородица.

Все святые отцы, которые прожили добрую, мирную, тихую жизнь, — все говорили, что совершенство христианской жизни в полном смирении.Значит, терпение - самая необходимая в жизни вещь. Все терпеть и все прощать. Если мы храним добрые мысли и желания, они дают нам радость и мир в этой жизни, а особенно в вечности.

Какие у нас мысли, такова и наша жизнь. Если наши мысли спокойны, тихи, благородны и кротки, такой же будет и наша жизнь. Но когда мы мысленно обращаемся к окружающим нас обстоятельствам, входим в этот круг размышлений — нет нам ни покоя, ни мира.

Если наши мысли мирные и тихие, добрые и великодушные, то это влияет не только на наше собственное состояние, но мы еще источаем этот покой всюду вокруг себя: и в семье, и в стране, и повсюду. Значит, тогда мы - работники на ниве Божией, мы создаем Небесную гармонию, Божественную гармонию, тишина и покой распространяются повсюду. Если в нас живут негативные мысли, то от этого нам бывает большое зло! Когда зло находится в нас, мы передаем его, изливаем — на родных, в семье, в любом кругу, где находимся. Мы можем нести и большое добро, и большое зло; а если так, человече, лучше быть добрым, ради собственного же блага! Потому что разрушительные мысли разрушают наш мир, и нет нам покоя.

Наши мысли действуют не только на нас, на животный и растительный мир - они влияют на вечность. Наши мысли не только могут разрушить мир на земле, но и умножать зло во вселенной. Весь человеческий род пожинает плоды своих мыслей и желаний.

Поскольку мы носители Божественной энергии, мы должны всем своим существом подключиться к Центральной Станции Жизни — к Господу, чтобы эта энергия действовала в нас, а не сила зла. Обратимся к добру, чтобы вокруг нас было добро. Сохраним добрые, Божественные мысли, сохраним свой душевный мир, и он будет светиться в нас и вокруг нас - вот и наступит изменение. Всякий, кто не включен во зло, в свои земные амбиции, которые лишают человека покоя и обременяют душу, почувствует этот мир. Каждый человек, где бы он ни находился, может внести в это свою лепту. Особенно это важно для главы семьи; он должен стараться сосредоточить свои мысли на тишине и мире и возложить все свои заботы и беды на Господа.

Самое важное, я думаю, — хранение мира в сердце. Любой ценой не допускайте в сердце тревогу. В нем должны царить мир, безмолвие, тишина. Мысленный хаос - это состояние падших духов. Наш ум должен быть собран, внимателен, сосредоточен. Только в такой ум может вселиться Бог.
Наряду с хранением мира в сердце, упражняйтесь в стоянии перед Господом — это значит, нужно постоянно держать в уме, что Господь на нас смотрит. С Ним мы должны вставать и ложиться, работать, есть и ходить. Господь повсюду и во всем.

Мы даже не отдаем себе отчета, насколько нас терроризируют умные силы . Нам кажется, что это наши мысли…
Преподобному Антонию Господь дал видеть мысленные сети, которые нас окружают, и, увидев их, святой вздохнул: «Господи, кто может спастись от этого?» И услышал голос: «Только смиренные и кроткие». Эти сети не достигают их, смиренные и кроткие причастны только миру и тишине...

Слава Богу, еще есть птицы... Хотя многие виды уже исчезли. Все больше уничтожается
и гаснет жизнь, это не тайна. Еще десяток лет назад, как только выпадет снег, белый, пушистый, и выглянет луна, собирались зайцы, целыми стаями. Скачут, прыгают, бегают наперегонки, кувыркаются в снегу, играют. Радуются. Радость жизни. Животные чувствуют радость жизни, а мы им эту радость разрушаем и омрачаем.
Они чувствуют радость жизни, а у нас всего вдоволь, но нам всегда чего-то не хватает. Они не заботятся о накоплениях, не набивают амбары хлебом, ничего нет у них, а Господь их кормит. Немного веточек погрызут, найдут убежище, спят и благодарны Богу. А мы нет.
Птицы постоянно славят Господа, с ранней зари, с трех утра до девяти вечера поют, не
переставая. В девять угомонятся немного и летят на поиски пищи, накормить птенцов. А потом снова поют. Никто их не заставляет, а они поют. Слушает ли их кто-нибудь или не слушает, они поют! А мы, хмурые, носы повесили. Нам не до песен, нам не до чего.

Господь Сам открывает нам путь. Открывает нам Свою святую волю. Она открывается нам и через родителей. Если мы будем слушать родителей, все будет хорошо и благословенно, а если идем против них, ничего не будет; даже если вначале как-то и пойдет дело, то потом все будет наоборот

А какие у нас родители, за это они сами будут отвечать перед Богом; не мы за это в ответе, мы ответим за то, как мы к ним относились, как уважали. Духовная ситуация на земле очень тяжела, потому что дети с малых лет сопротивляются родителям. И вот, мы страдаем оттого, что никто не почитает родителей. На всей планете ситуация одинакова...

Слушайтесь, смиряйтесь и слушайтесь, Кто кроток и смирен, тот и послушен. А как только начнешь своевольничать, сразу заметишь, как враг строит препятствия, не идет дело...

Не обращай внимания на то, что тебе говорят, когда обижают. Ты молись Богу, чтобы Он каждому дал благого ангела, а тебе душевный покой. И когда со всеми примиришься, всем пожелаешь добра, тебя ничего не будет мучить. А так мы сами себя поедаем и разрушаем психически и физически, и заболеваем, и все потому, что не справились с плохими мыслями.


Продолжение следует...

Выдержка об аскезе. Старцы же чудотворцы более снисходительны и житье с ними более обильно.

В ските Малой Анны мы жили по общежительному уставу и имели общую трапезу. Наш обеденный стол состоял из двух досок и большого куска картона, положенного сверху. Этот стол всегда был облеплен мухами. А все потому, что мы никогда его не мыли, только смахивали крошки… Ведь старец никогда не разрешал его мыть! – «Ни в коем случае, вообще даже не приближайтесь к нему!» – так он отвечал нам.

Мы принимали пищу два раза в день, кроме понедельника, среды и пятницы. Но наши труды были столь велики, что нас ничто не насыщало. Наш дневной и ночной труд был столь велик (ношения тяжестей, поклоны, бдения, усилия), что как только светало утром – мы уже хотели есть!!! При всем том, что утром мы кушали лишь дикие оливки, чеснок и немного сухарей. Только к вечеру мы имели уставную трапезу. А когда случался праздничный день, то у нас было две трапезы. Кроме того, старец разделял пищу в соответствии с нуждами каждого. Воистину, он был Солнце рассуждения.

Вообще в аскетической жизни он был очень строг и непреклонен. Он от всей души любил, по его словам, «пост, бдение, молитву». Свой хлебушек и чечевицу он принимал точной мерой и по весу. Во всяком случае, не бывало такого, чтобы он ел свежую пищу, если узнавал, что где-то оставались объедки с предыдущих дней. Тем не менее в этом для нас, молодых, он по рассуждению делал снисхождение. Потому что он знал, что пост не является самоцелью, но – инструмент и средство, помогающее аскетическому подвигу. С одной стороны, устав наш был достаточно строгий, а с другой – Старец видел наши многочисленные плотские немощи. Поэтому он рассудил оказывать нам снисхождение.

Но и эта его снисходительность больше была похожа на полное исчерпывание его терпения. Несмотря на все это, он казался чрезмерно требовательным. Несправедливо будет сказать, что Старец не знал, как прощать ошибки и терпеть немощи. Но он хотел от нас, чтобы мы мобилизовали все душевные и телесные силы для подвига.

Он так и говорил нам: «То, что мы не даем в себе использовать Богу, то использует другой… Потому-то Господь нам и дал заповедь, чтобы мы любили Его от всей души и всего сердца. Это нужно, чтобы лукавый не нашел себе пажити в нас и не мог в нас оставаться!»

Так, часто у нас не было даже свежего хлеба, только какие-то несвежие и черствые хлебные огрызки. А если мы хотели покушать мягкого хлеба, – что подстраивал Старец?! – Он брал черствый хлеб, клал его в дуршлаг и покрывал какой-нибудь салфеткой. Затем он кипятил воду под дуршлагом, и пар, проходя через дырки, размягчал сухари как вату. Искусство искусств! «Голод на выдумки горазд!» Иногда Старец приготовлял нам и «хлеб». Он намешивал жидкую кашицу из муки, затем выливал все это на какой-то ржавый противень, который клал в печку… И это «куркутопсимо» мы видели в лучшем случае один раз в два года!

И все же как нам было хорошо в тех каливах! Мы поливали эти бедные каливочки своей кровью и потом, но какое упокоение и Благодать это нам приносило.

Обычно сам Старец нам готовил, потому что он был прекрасный повар. В то время, когда он приготовлял пищу, глаза его непрестанно источали слезы. Где же в это время обитал его ум?! Несомненно, пламень очага напоминал ему пламень мучений, и он плакал, вспоминая смерть. И поскольку ум его говорил, он часто оканчивал молитву шепотом во время приготовления пищи. Поэтому Благодать Божия освящала пищу и делала ее очень вкусной. По этой причине его часто приглашали на Панигир ы в различные монастыри, чтобы он готовил праздничное угощение. Конечно, чаще всего он не ходил, но порой и принимал приглашение.

Как-то к нам пришли иностранцы, и им очень понравилась наша пища. «Однако! Что это за пища?! – Спрашивали они удивленно. – Что это такое?!» Великопостную еду он готовил иногда с тахином, иногда с фасолью. Но получалось так вкусно, что уже даже рыба не казалась столь изысканной пищей. А это была молитва и благословение Старца. Там, где пребывает Божественное делание, там и еда сладка как мед.

Я однажды спросил Старца:

– Что это такое и почему так происходит?

– Потому что это Богу посвящается, это намоленное! Происходит молитва, и все благословляет.

– Геронда, мы каждый день едим постное. Если рыбу едим – она как мед. Пробую есть сухой хлеб – тоже мед! Фасоль ли поем – и тут вкус меда чувствую! Если чечевицу ем – и та мед!

– Именно так, – говорит Старец, – Для того, кто находится в духовном состоянии, что бы он ни ел – не бывает ничего вкуснее! Именно из этого можно уразуметь духовное состояние каждого монаха. Это подобно видению одного святого. Он видел однажды на трапезе, что один монах ел мед, другой – нечистоты, третий – колючки, четвертый – горькую и отравленную пищу. Все это происходило в соответствии с духовным состоянием каждого.

Старец изготавливал и вино. Он немного подсушивал грозди на солнце и своими собственными руками их отжимал. И мы делали «Нама», вино для причастия, очень-очень хорошее.

У нас был еще один хороший род пищи, называемый «кириокатико» . Это была некая дикая капуста, которая росла только в той «пустыне», среди обрывистых скал. И больше она не росла нигде на Святой Горе. Те места, где она росла, были очень опасными. Но я как мальчик лазил и собирал ее, а Старец – меня ждал внизу с торбой. Мы собирали только свежие светло-зеленые листочки и никогда не брали темные, кроме того, всегда оставляли стебель расти, чтобы на нем могли появиться другие побеги. Затем мы варили овощи, капусту клали в миску и добавляли оливковое масло. Старец добавлял масло обильно, потому что очень его любил. Отвар получался очень питательным.

Весьма редко, если имели рыбу, вместе с дикой капустой добавляли к ужину обжаренную соленую треску и селедку – жаренную или сырую. А в праздничные дни, когда мы имели две трапезы, то ели утром и вечером. Старец обычно довольствовался этим салатом и запеченной соленой треской. Это было вкуснейшее блюдо! Поистине в эти перерывы в нашем аскетическом подвиге мы чувствовали себя самыми богатыми людьми этого мира! Это действительно была настоящая царская пища. Эх, что вспоминать о других днях!!!

Ведь в другие дни, если и приходило желание поесть какой-нибудь рыбки, где нам было ее взять?! Разве могли мы найти какой-нибудь рыбный магазин там, вверху на скалах?!

Поэтому обычно Старец говорил мне: «Бутончик, бери-ка свои снасти и давай-ка отправляйся вниз, – принесешь, что поймаешь». Он так говорил, потому что не был безрассудно строг, но знал и время, когда нужно оказать снисхождение. Так поступали и все великие святые Подвижники.

Тогда я брал свою удочку и рыбачил, радуясь, предвкушая ту радость, которую принесу своим уловом Духовному Отцу. Обычно я возвращался, принося назад полкило рыбы. В редких случаях, кроме рыбы, удавалось поймать какого-нибудь осьминога или кальмара. И когда я возвращался с таким уловом, Старец от радости восклицал:

– Отлично, Малыш, я положу картошку, рис, лук и сделаю такой суп, что можно будет накормить весь мир, 6-7 человек! От этой одной горсти рыбы мы все насытимся!

Где уж там… Полкило мелкой рыбешки – на 6-7 человек! И тем не менее, этот триблаженный подвижник радовался.

Старец немного любил и сладкое. Но где он мог найти сладкое варенье в тех неприступных скалах?! В одно прекрасное воскресенье Старец сказал:

– Давай-ка, о. Арсений, устроим церемонию – состряпаем какую-нибудь лепешку с сахаром, как делают понтийцы.

– Сейчас все сделаю, душе моя!

Тогда о. Арсений брал муку, замешивал закваску, клал это в сковороду и обжаривал. Затем делал небольшое углубление, как бы ямку в кучке, и высыпал туда сахар и выливал воду. Затем он перемешивал всю смесь и снова обжаривал. Он обжаривал так две части и между ними сыпал измельченные орешки и немного корицы. Потом он брал ложку, разминал получившуюся массу и делал ее похожей на халву. Это и были наши сладости: оладья с сахаром. Бывало, и я помогал ему в их приготовлении.



Икономия и акривия в послушании



Во всяком случае, старец Арсений многому научился от рассудительности старца Иосифа. Он замечал, что я был маленький и постоянно хотел есть. О. Арсений рассуждал в себе: «Этот малыш еще и любит сладкое. Что бы ему покушать?!» Конечно, я любил сладости, хотя это было от нужды, а не от прихоти. Дело в том, что после столь тяжкого труда в переноске грузов, в бдениях, поклонах, и под воздействием свежего горного воздуха, у меня открылся страшный аппетит. И я очень хотел есть!

– Малыш, сейчас, пока нас Старец не видит, на – покушай крошки…

– Да как, разве есть Благословение?!

– Ничего страшного. Это немножко по-детски своевольно , но ничего – мы так сделаем. Давай-ка, покушай! Окажи послушание! Я обещаю – все обойдется! Я говорил Старцу, чтобы тебе оказать небольшое снисхождение. Ведь я-то «масляный старец» !

Естественно, там наверху, в скалах, у нас не было холодильника. Все скалы нагревались, особенно летом, поэтому вся приготовляемая пища быстро пропадала. А то, что плесневело и портилось, нужно было съедать, чтобы не выбрасывать. Сам Старец давал нам пример – он первый съедал все гнилое. Более того, чтобы мы вообще ничего не выбрасывали, он снова добавлял в пищу уже использованное при жарке масло.

А если случалось достать свежие сардины, он резал их, приправлял солью, делал фарш и добавлял в пищу. Когда я пробовал немного пожевать эту пищу, у меня схватывало живот и рвало.

Старец видел это и говорил:

– Ну ладно. Хорошо. Больше тебе не буду класть.

А следующий раз – снова рвота. И снова Старец удивлялся:

– Я тебе совсем немножко положил! И опять тебе плохо?! Ну, тогда я тебе больше никогда не буду предлагать это.

Пока мы во всем слушались Старца, никакого вреда или отравления от пищи мы не получали. Господь нас хранил молитвами Старца. Иначе мы бы просто долго не прожили…

Там вверху у нас было и два апельсиновых деревца. Их посадил Старец, когда первый раз пришел на Малую Анну в 1938 г. Это были все наши плодовые деревья! Разве могли мы сделать апельсиновый сок?! Наоборот, чтобы ничего не выбрасывалось, Старец не благословил нам очищать апельсины и выбрасывать корки. Нам приходилось кушать апельсины с корками! А Старец объяснял нам: «Мы ничего не должны выбрасывать, потому что все здесь освящено молитвой отцов».

В то время, как в воскресные дни Старец давал нам послабление, с понедельника до пятницы мы проходили жестокую закалку. Дело в том, что на всю неделю мы готовили всего-навсего одно блюдо. Оно хранилось в пещерной ямке в алюминиевом сосуде, покрытое крышкой. Естественно, оно скисало. Но Старец его ел. Он имел великое сердце, которым и преодолевал пределы естества.

О чистоте – вообще никто не заботился. Как мы жили! Старец никогда не заботился о своем здоровье, разве только уступал самым необходимым человеческим нуждам. Он имел уже преклонный возраст и очень изношенный организм. За всю мою последующую жизнь я никогда не встречал столь великого аскета. А ведь какой тонкий вкус к пище он имел! Ту пищу, которой мы питались, он предлагал даже иностранцам.

Так однажды пришел человек из Парижа, чтобы поупражняться в аскезе вместе с нами. Старец говорит ему:

– Вот, бери, покушай. Это как раз свежее блюдо, фаршированное сардинами. Всего три дня лежит!

И он поел! Но мы-то были уже научены. А с ним-то что было?!

Ведь Старец вместе со старцем-Арсением обычно жарили и засаливали испорченое. Поэтому те блюда, которые готовил Старец, мы не выбрасывали, пока они полностью не покрывались плесенью…

Нам присылали небольшие посылки с едой, в которых часто бывали вареные яйца, которые разбились при переноске и испортились. Но неустрашимый Старец очищал яйца, кушал и приговаривал:

– Какой труд понесли хозяйки, чтобы их сварить!

– Что тут есть, Геронда, – тех, кто нас потом в земле будет есть?

– Да, мы их съедим, чтобы ничего не выбрасывать! Потому что это – грех.

Старец очень любил сыр. Но в наших условиях сыр сразу же заселялся червями. А Старец не задумываясь очищал от них сыр, приготавливая его к еде.

Ведь было необходимо в первую очередь съедать старые продукты. Так, нам приходилось есть не только макароны с червями, но и бобы, из которых мы вынимали червей.

Во всяком случае, я как повар приходил в замешательство: как мне все это подавать отцам, которые столько трудились?! В этом мне помог благородный о. Арсений. Он придумал выход. Чтобы старец не расстраивался, о. Арсений съдал все испорченное и приговаривал:

– Э… Вам с вашими желудками это не под силу… Придется – мне!

О. Арсений был совершенно другим человеком. Выдержанное вино! Он съедал всю испорченную пищу – и не потерпел никакого вреда! Какой человек! И какой подвижник!

В один прекрасный день на трапезе подали старую фасоль. Она была настолько скисшая, что мы, юные, не могли ее даже в рот положить… Но Старец очень расстроился при мысли, что ее придется выкинуть. Тогда Старец сотворил горячую молитву со слезами и снова подал ее на следующий день. И о великое чудо! Скисшая фасоль стала столь вкусной, как сладкое пирожное!



Предельное или «противоестественное» послушание

Дверь в скале! В этот проем Старец Иосиф вставил дверь и оказался отрезан от мира пропастью

Учение Старца было таково: если кто-либо имеет задние мысли ропота, но терпеливо молча все переносит, этим он привлекает благословение Божие. И наоборот.

Однажды о. Арсений дерзнул сказать:

– Эта рыба – как солома…

Старец тут же ответил:

– Что бы нам ни послал Бог – все хорошее. А за преслушание и твои причитания, о. Арсений, мы заплатим!

И действительно – скоро пришел голод.

МОЙ СТАРЕЦ ИОСИФ ИСИХАСТ И ПЕЩЕРНИК"

Да… Мне очень далеко до такой аскезы… И до такого послушания еще неблизко...
Но я поняла, почему в монастырях обычно такая вкусная пища. Да и почему поститься бывает так вкусно, тоже, наверное, отчасти с этим связано. Надо будет вообще пищу с молитвой готовить…

Про недоброкачественну пищу вспомнила и совет старца Саввы, что в этой теме цитировался. Я как-то его опробовала.
В жару, в пост, в день когда разрешалась рыба, захотелось селедочки. (Люблю с сырой тертой свеклой). Купила маленькую баночку, а селедка оказалась слегка с душком и заливка мутная (жара!). Раньше есть бы ни за что не стала, а тут вспомнила совет, перекрестила баночку, попросила благословения, да и поела. И желудок даже и бровью не повел…
Потом и еще в разных ситуациях это использовала. Работает.
Слава Богу за все!

Привез мужчина свою слепую дочь, просит вылечить. "В дитинствi по деревах лазив? Очи пташкам виколював? От тепер маеш…"

Админ, скажи, а каким образом убираются такие последствия?
(просьбой здоровья "Владыко, Вседержителю, Святый царю, наказуяй и не умерщвляй" или еще есть методы?)